Утро Судного Дня - Страница 112

112

В отличие от Китая, Пакистан к ведению информационной войны был не готов.

Китай спасать союзника не стал. Китай как всегда не торопился. Его космический корабль летел к Марсу уже третий день. И - никаких землетрясений, эпидемий и прочих проявлений «ифрита». Весь мир сейчас следил за этим полетом. Мир, который мог взорваться в любой момент. И если он взорвется, то достанется всем. Даже тем, кто старается держать нейтралитет.

- В Судный День никому не удастся отсидеться в стороне, - сказал мне дед. - Если твой «ифрит» никак себя не проявит, народ потребует от нас встать на сторону Китая.

- Государь так не считает, - напомнил я.

- Если бы Государь считал иначе, мы бы уже дрались, - сказал дед. - Обстановка в стране сейчас предельно напряженная. Моли Бога, чтобы твой феномен спонтанной деструкции не оказался липовым.

- Он такой же мой, как и твой, - возразил я. - И молить Бога о «ифрите» я не буду. По мне так надо прямо сейчас начинать антикитайскую пропаганду. Сам знаешь: на «Алладин» у меня зуб, но если мы сейчас его не поддержим, то Китай его слопает. А потом - нас.

- Выскажи все это на Совете, - проворчал дед. - И посмотрим, кто тебя поддержит, кроме Государя.

- Ты поддержишь, - сказал я.

- Не надейся. У меня на «Алладин» тоже зуб. Причем такой зуб, что ни в каком рту не поместится. А уж если окажется, что «ифрита» нет, то я лично сделаю все, чтобы развесить твоих «алладиновских» палачей на пальмах. Вниз головой, чтобы подольше мучились. Даже твоего Хокусая Танимуру не пожалею. (Дед не знал, что Хокусай меня спас.) А с Китаем мы позже разберемся. Сейчас главное - доверие народа сохранить. В этом сила России.

- Дед, ты только пафосом этим политическим меня не прессуй, - сказал я. - Сам же сказал: в Судный День никто не уцелеет.

- Я сказал: никто в стороне не отсидится, - проворчал дед. - А наша задача: с утра правую сторону выбрать.

- Смотри не ошибись, - сказал я и ушел к моим любимым женщинам. Пить вино и слушать, как мама на грани приличия льстит моей Дашеньке. А Даша ей верит, потому что дано ей свыше удивительное искусство отличать ложь от правды.

Мне бы радоваться... А на душе так погано, как давно уже не было. Потому что проснусь завтра, гляну в монитор - и увижу там не солнышко, встающее над Уральскими горами, а Утро Судного Дня...

Глава двадцать шестаяДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

В это утро Судный День еще не наступил. Грива составил все необходимые запросы, выяснил, как дела у китайского супермена, выдававшего себя за Михаила Лебедкина (ничего нового), по ассоциации вспомнил еще об одном Михаиле - Лотмане и решил проверить, всё ли в порядке у его американского спасителя.

Оказалось, далеко не всё.

Серега Буркин честно выполнил обещание: передал Лотмана с девушками с рук на руки русским властям. Вернее, представителям Департамента внешней разведки... Которые тут же Лотманов «временно изолировали». До выяснения.

Собственно, Грива, сам - бывший сотрудник «африканского» отдела, прекрасно понимал, как это произошло. Миша, вернее, Моше Лотман, некогда боец израильского спецназа, причем «информационного» профиля, входил в список потенциально подозрительных персон. В африканских делах Россия придерживалась проюаровской позиции. Следовательно, Израиль в «африканском» отделе рассматривался как враг номер один. Не важно, что в целом взаимоотношения с израильтянами у России были вполне удовлетворительные и иудейское лобби было весьма авторитетно представлено в Думе. Для «африканцев» Моше Лотман - потенциально подозрительный, побывавший на секретной подлодке и оказавшийся свидетелем русских военных тайн. Вывод: изолировать и держать, пока не выяснится, с какой такой коварной целью потенциально подозрительный Лотман стал обладателем русских секретов. Уж не агент ли он коварного Моссада?

- Сёма! Ёш твою двадцать! - сказал Артём Грива начальнику безопасности «африканского» отдела Семену Бунимовичу. - Я тебе скажу, как он проник на секретный объект. В виде тушки! Вместе со мной, кстати! Ознакомься с материалами, так твою бабушку!

- А ты на меня не ори, Грива! - в столь же повышенном тоне отреагировал Бунимович. - Можно подумать, что у меня есть допуск к этим материалам!

- Ну так я тебе говорю! Никакой он не шпион! Моего слова тебе достаточно?

- Твоего слова как Артёма Гривы? Или - как тайного советника Императорского Двора? - уточнил Бунимович.

- Обоих! - рявкнул Грива. - Достаточно? Может, тебе директиву прислать?

- Ни к чему. Разговор зафиксирован. - И вполне мирно поинтересовался: - Так что, я их отпускаю?

- Нет, - подумав, ответил Артём.

- Я что-то тебя не понимаю. Что ты тогда на меня орал?

- А как иначе вашу шпиономанию лечить?

- А нас лечить не надо! - Бунимович ухмыльнулся. - Это у нас профессиональное. Значит, держим под замком, как и раньше?

- Не совсем так. Не держим под замком, а выполняем мероприятия по защите особо ценных свидетелей.

- Так она только для российских подданных, ты что, забыл?

Грива об этом действительно запамятовал, но признаваться не стал.

- Так сделай им российское гражданство!

- Это непросто...

- Просто! Пусть напишут прошение на имя Государя. А ты сверху добавь, что по моему ходатайству, - за особо важные заслуги перед Государством.

- Может, им еще орден дать? - язвительно осведомился Бунимович.

- Идея хорошая, - совершенно серьезно ответил Грива. - Напиши еще представление на «третьего Георгия» для Лотмана. За... - Грива напряг память, вспоминая правильную формулировку: - За отменное мужество, проявленное при спасении командира в условиях военных действий.

112