Утро Судного Дня - Страница 64

Ликование Гривы длилось еще одно длинное мгновение. А потом его тело обрушилось на скалу. Грива услышал хруст собственных ломающихся костей, ощутил жуткую боль... И понял, что не умер. Потому что он упал не в двухсотметровую пропасть, а на крохотный «балкончик» у входа в пещеру. Понял - и потерял сознание.

Он пришел в себя от холодной воды, выплеснутой на лицо. Даша.

- Не надо, не надо плакать, - пробормотал Артём. - Он упал. Он сдох, проклятая тварь... А я жив. И ты. Вода холодная. Откуда у тебя холодная вода? Здесь родник, да?

Даша кивнула.

Грива хотел сесть, но понял, что не сможет.

- Помоги мне встать, - попросил он.

Надо уходить. Что если смерть шамана не остановит людоедов, и они захотят спуститься сюда? Даша замотала головой.

- Пожалуйста, милая!

Даша обняла его, помогла приподняться...

... Нет, никуда они не пойдут. По крайней мере Грива. Одного взгляда на свою ногу Гриве было достаточно, чтобы понять: никаких шансов. Открытый перелом берцовой кости. И сломанные ребра. И, кажется, рука тоже сломана. Грудь, плечо, живот - все в крови.

«Надо остановить кровь», - мелькнула мысль.

Или - не надо. Всё равно Артём - не жилец.

Артём поднял глаза на прекрасное, мокрое от слез лицо Даши... И увидел за ее плечом черную мерзкую рожу.

- Даша! Берегись!

Девушка обернулась.

Людоед, гнусная тварь, болтался на ремне напротив входа. Раскачивался, пытаясь дотянуться до «балкончика».

А Грива был совершенно беспомощен. Он не мог даже швырнуть в тварь камень.

Даша бережно опустила Артёма на каменный пол. Людоед уже почти дотянулся до «балкончика», когда девушка подобрала обломок размером с кулак и с точностью истинной дочери палеолита метнула камень в людоеда. Булдыган угодил чернокожему в висок и отправил вслед за шаманом.

Грива облегченно вздохнул... И провалился в никуда.

... Трехглазый был точно таким, каким видел его Грива перед тем, как отправиться в прошлое. Только тогда он плавал в консервирующем растворе, а сейчас - просто в воздухе. На лбу его лежала полоска фиксирующей ленты. Не удерживала, а именно лежала. Ее оборванные концы свисали вниз.

Трехглазый выглядел точно так же, но что-то изменилось... Что-то очень сильно изменилось... Грива смотрел на существо и никак не мог понять, что именно. Но потом все-таки сообразил. Изменился не трехглазый. Изменился сам Грива. Его отношение к чужому... То есть нет, уже не к чужому - к своему. Потому что сам Грива стал другим. Он знал что-то, этот новый Грива... Но знание это было - как слово, которое, кажется, вот-вот вспомнишь... И никак не вспомнить. Только это было не слово. Слово Грива знал...

Он шепнул его, коснувшись плавающей в воздухе длиннопалой руки...

... И очнулся.

Боль навалилась внезапно и с такой силой, что Артём не сумел сдержать стон. От боли все вокруг было мутным и багровым. Но с болью Грива умел справляться. И справился. Зрение прояснилось - и Грива увидел Дашу. Даша смотрела на него. Слезы, серебряные капельки, выскальзывали из уголков ее широко раскрытых блестящих глаз и быстро, как крохотные живые существа, сбегали по щекам...

- Не плачь... - прошептал Грива. - Дашенька, не плачь. Ты такая красивая... Все будет хорошо...

Девушка качнула головой. Улыбнулась вымученной улыбкой.

- Ты сильный и храбрый, Ар Т'ом... Но ты умираешь. И я умру вместе с тобой.

- Нет, мы... - В горле Артёма было так сухо, что вместо слов получился невнятный сип.

Даша поднесла к его лицу руки, сложенные горстью. Струйка холодной воды потекла ему в рот. В голове немного прояснилось.

- Мы не умрем, - произнес он, вложив в эти слова все оставшиеся силы. - Верь мне!

- Я тебе верю, любимый! - плача, проговорила Даша. - Я тебе верю...

Черты ее лица расплылись, и Грива снова потерял сознание.

Трехглазый был там же, где Грива его оставил. И Артём по-прежнему держал его за руку.

- Помоги мне! - попросил Грива, вглядываясь в это нечеловеческое и вместе с тем почти родное лицо. - Укажи мне путь!

Ничего не происходило. Длинное желтоватое тело плавало в воздухе. А внутри Гривы нарастало чувство: вот-вот, сейчас это произойдет... И - произошло!

Третий глаз на выпуклом лбу существа ожил «проступил» сквозь фиксирующую ленту, как жидкость проступает сквозь ткань. Глаз был синий, как вода горного озера. Или - как линза-концентратор в стволе импульсника. Да, именно так. Как линза. Казалось, за ним, внутри, в глубине, бурлит, умножаясь с каждым мгновением, заряд чудовищной энергии...

- Иди домой, новый человек! - грянуло в мозгу Гривы. - Иди домой - или у тебя не будет дома!

- Но как? - спросил Грива, содрогаясь от той силы, что кипела внутри синевы.

- Отдай всё! - грянул Голос. - Отдай всё до конца!

- Но тогда... меня больше не будет? - прошептал Артём. - Я умру, да?

- Больше чем умрешь, новый человек! - Голос рвал мысли Гривы, обращал их в разноцветные клочья, кружащиеся в ревущем потоке. - Это больше, чем смерть, новый человек! Это - Исход! Иди домой. Домой!

- Да... - чуть шевельнул губами Артём. - Я иду...

Выпустил руку трехглазого и шагнул в бездну. Уже растворяясь в ничто, Артём успел почувствовать, как чьи-то пальцы сжали его ладонь...

Часть вторая

Глава перваяВОЗВРАЩЕНИЕ

Так бывает, когда без аппарата нырнешь на слишком большую глубину. Где-то наверху - перламутровая пленка поверхности. Тебя несет к ней, ты двигаешь руками и ногами, чтобы добраться до нее быстрее, отработанный воздух (его осталось совсем немного, и он так и горит внутри) рвется наружу. Но ты знаешь: поддаваться рефлексам нельзя. С каждым уходящим пузырьком ты теряешь плавучесть, а желание вдохнуть намного сильнее желания выдохнуть. В какой-то момент ты понимаешь, что можешь и не успеть. Чувства притупляются (остается только одно - дышать!), угол зрения сокращается, теперь в нем - лишь бесконечно далекая бликующая пленка... А потом приходит покой. Ты продолжаешь двигаться, но так медленно, словно каждая секунда - бесконечность. И тебе уже не важно, всплывешь ты или нет... Пузырьки воздуха выскальзывают у тебя изо рта и уходят к солнечной кисее над головой (совсем близко), и ты больше не приближаешься к ней, а через еще одно бесконечное мгновение начнешь удаляться...